ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ ЖИВОТНЫХ

I

Связь между долговечностью и ростом животных.- Долговечность и период роста.-Связь между долговечностью и удвоением веса новорожденных.-Долговечность и плодовитость.-Предполагаемая связь между долговечностью и способом питания.

Продолжительность жизни животных колеблется в очень широких пределах.

Одни, как, например, самцы некоторых коловраток, завершают свой полный жизненный цикл, от яйца до смерти, в течение от 50 до 60 часов. Другие, как некоторые из пресмыкающихся, живут, наоборот, более ста лет и, вероятно, могут достичь двух- или трехвекового возраста.

Давно уже старались выяснить законы, управляющие этой столь различной долговечностью.

Даже одно поверхностное наблюдение над домашними животными вскоре должно было убедить в том, что мелкие животные вообще менее долговечны, чем крупные: мыши, морские свинки и кролики живут не так долго, как кошки, собаки и овцы, а последние в свою очередь менее долговечны, чем лошадь, олень и верблюд. Из всех окружающих человека животных наиболее долговечен слон, и он же самый крупный из них.

Но легко убедиться в том, что величина не всегда прямо пропорциональна долговечности и что такие мелкие животные, как попугаи, вороны и гуси, значительно переживают многих млекопитающих и некоторых гораздо более крупных птиц, чем они сами.

Вообще говоря, крупные животные требуют больше времени для своего развития и достижения зрелости, чем мелкие. Вот почему предполагают, что зародышевая жизнь и период роста пропорциональны долговечности. Уже Бюффон¹ думал, что продолжительность -жизни может до известной степени измеряться периодом роста. Так как каждый вид достигает вообще своего определенного роста, то и долговечность каждого данного вида должна быть постоянной. Подобно тому, как животное не может перейти границу определенного роста, установленного раз навсегда для всего вида, точно так же не может оно прожить дольше определенного, нормального для него, возраста.

Поэтому-то Бюффон и думает, что "продолжительность жизни не находится в зависимости ни от привычек, ни от нравов, ни от качества пищи и что механические законы, определяющие число наших лет, незыблемы. Годы нашей жизни можно изменить только разве излишеством или недостатком питания" (стр. 575).

Считая мерилом роста конечный срок полного развития всего тела, Бюффон пришел к выводу, что продолжительность жизни в 6 или 7 раз дольше периода роста. "Человек, -говорит он, - который растет в течение 14 лет, может жить в 6 или 7 раз дольше этого, т. е. 90 или 100 лет. Лошадь, достигающая предельного возраста в 4 года, может жить в 6 или 7 раз дольше, т. е. 25 или 30 лет. Рогатый скот растет в течение 5 или 7 лет и также живет в 6 или 7 раз дольше, т. е. 35 или 40 лет".

Соглашаясь с этим в принципе, Флуранс², однако, возражает Бюффону, что предельный период роста им недостаточно определен. Для установления его он предлагает принять момент окончания сращения длинных костей своими конечными сегментами (эпифизами). На основании этого признака Флуранс приходит к тому выводу, что продолжительность жизни всякого животного в 5 раз превышает период, истекший до сращения эпифизов. "Человек растет 20 лет и живет в пять раз дольше, т. е. сто лет; верблюд растет 8 лет и живет в 5 раз дольше, т. е. 40 лет; лошадь растет в течение 5 лет и живет в 5 раз дольше, т. е. 25 лет; точно так же и другие животные" (стр. 86).

Но закон Флуранса может быть применен только с большими ограничениями, даже если иметь в виду одних млекопитающих. Вейсман³, возражая ему, приводит пример лошади, которая достигает полной зрелости в 4 года и живет не в пять, а в десять и даже в 12 раз дольше. Мышь растет очень быстро и уже в 4 месяца может размножаться. Если принять, что она достигает предельного роста в 6 месяцев, то пятилетняя продолжительность жизни ее вдвое превзойдет срок, указанный Флурансом. Среди домашних животных овца растет сравнительно долго. Только в 5 лет окончательно меняет она зубы и в то же время достигает зрелости; уже в десять теряет она зубы и начинает стареть, а в 14 совсем дряхла⁴

Итак, продолжительность жизни овцы едва втрое превышает период ее роста.

У других позвоночных отношение между ростом и продолжительностью жизни колеблется еще более. Так, попугаи, отличающиеся большой долговечностью, растут очень быстро. Они окончательно оперяются и способны размножаться уже в 2 года. Мелкие виды достигают зрелости даже в год. Зародышевая жизнь их также очень коротка - она не длится более 25 дней, а у некоторых видов не более 3 недель. Между тем точно установленные факты показывают, что попугаи живут чрезвычайно долго.

У домашнего гуся зародышевая жизнь длится 30 дней и период роста довольно краткий, тем не менее птица эта достигает 80 и даже 100 лет.

С другой стороны, страусы высиживают яйца в течение 42-49 дней и достигают зрелости только в 3 года: однако, как мы увидим дальше, живут они сравнительно недолго.

Мильн-Эдвардс⁵ уже давно высказался против существенной связи между ростом и продолжительностью жизни. Его критика сводится к следующему: "Лошадь живет гораздо менее человека несмотря на то, что зародышевая жизнь ее продолжительнее, а некоторые птицы, которые выводятся всего в несколько недель, по-видимому, могут жить более 100 лет".

В последнее время Бунге⁶ возвратился к изучению отношений между продолжительностью роста и жизни и предложил новый способ исследования для установления связи между ними. Он заметил, что по периоду, в который новорожденное позвоночное удваивается в весе, можно судить о скорости его роста. Он установил, что ребенок только через 180 дней достигает веса вдвое больше, чем имел при рождении.

Лошадь, гораздо менее долговечная, чем человек, удваивается в весе в 60 дней, корова-в 47, овца-в 15, свинья - в 14, кошка-в 9,5, собака-в 9 дней.

Несмотря на интерес этих данных, невозможно, однако, признать такой прямой связи между периодом удвоения веса и продолжительностью жизни: наблюдаемые уклонения слишком значительны.

Период этот для лошади почти в 7 раз длиннее, чем для собаки; между тем лошадь живет только втрое дольше, чем собака (лошадь редко достигает более 60 лет, а собака - 20). Овца же удваивается в весе значительно медленнее собаки, а живет меньше последней. По нашим наблюдениям, некоторые новорожденные мыши уже в течение первых суток могут в 4 раза увеличиться в весе. Они удваиваются в весе в 36 раз быстрее, чем собака, хотя последняя живет лишь в 5 раз долее.

Впрочем, сам Бунге не делает определенных выводов на основании своих цифр; он, скорее, приводит их для поощрения к дальнейшим исследованиям. Он также не согласен с мнением Флуранса, возражая, что если коэффициент 5 последнего применим к человеку, то неприменим к лошади: она перестает расти в 4 года и достигает 40 лет гораздо чаще, чем человек 100 лет.

В последнее время известный берлинский профессор Рубнер⁷ сделал попытку определить количество энергии, потребляемой во время роста и в продолжение жизни, думая найти в этом основание для решения вопроса о долговечности. В конце концов он приходит к тому выводу, что последняя зависит от способности живой протоплазмы к непрерывному размножению. При том условии, когда ему удавалось помешать дрожжевым клеткам размножаться, они быстро старели и умирали. Причину этого Рубнер видит именно в отсутствии разлагаемо-сти живого вещества дрожжей, которая необходима для возобновления, размножения и живучести. Не проще ли объяснить одряхление их тем, что при особенных условиях жизни, осуществленных Рубнером, дрожжи подвергались отравлению продуктами их жизнедеятельности и потому быстро умирали.

Нельзя признать постоянства отношений между размерами и продолжительностью роста, с одной стороны, и долговечностью-с другой, как это было сформулировано Бюффоном и Флурансом; тем не менее совершенно справедливо, что каждый данный вид имеет свой предел для роста и жизни, за который не может перейти, и что эти границы зависят от внутренних причин. Эти чисто физиологические условия не мешают, однако, продолжительности жизни колебаться в довольно широких пределах под влиянием внешних условий.

На этом-то особенно и настаивает Вейсман в своем известном исследовании о продолжительности жизни. По его мнению, долговечность зависит главным образом от физиологических свойств клеток нашего организма, а также и от внешних условий и естественного подбора признаков, полезных для видовой жизни.

Для продолжения жизни животных необходимо, чтобы они размножались, чтобы их потомство могло достичь зрелости и размножиться в свою очередь. В органическом же мире встречаются многочисленные примеры весьма умеренной плодовитости. Большинство птиц, приспособленных к жизни в воздухе, что несовместимо с большим весом тела, кладут мало яиц. Примером могут служить хищные птицы-орлы, коршуны и т. д. Они кладут яйца только раз в год и выводят всего по два, а иногда даже по одному птенцу. При этих условиях долговечность у них становится средством для сохранения вида; это тем более необходимо, что яйца и птенцы подвергаются многочисленным опасностям*.

Разные враги уничтожают яйца, а птенцы часто гибнут от преждевременных холодов. При этих неблагоприятных условиях вид давно бы исчез, если бы не был долговечен.

Наоборот, очень плодовитые животные обыкновенно живут недолго. Таковы мыши, крысы, кролики и многие другие грызуны. Они живут не более 5 или 10 лет, но это вполне возмещается громадным количеством их потомства.

Можно было бы даже предположить очень тесную, так сказать, физиологическую связь между долговечностью и слабой плодовитостью. Всем известно, что плодовитость изнашивает материнский организм; матери, имеющие много детей, стареют преждевременно и часто не достигают преклонного возраста. В этом случае плодовитость как бы сокращает жизнь. Следует, однако, воздержаться от такого вывода. Продолжительность жизни, по крайней мере у позвоночных, приблизительно одинакова у обоих полов. Между тем затраты организма в пользу нового поколения гораздо сильнее у самок, чем у самцов. А между тем самки иногда живут дольше их. Факт этот установлен главным образом относительно человеческого рода, где женщина чаще мужчины достигает 100 и более лет.

Мы не имеем права считать слабую плодовитость причиной долговечности, потому что многие очень плодовитые животные в то же время весьма долговечны. Так, встречаются виды попугаев, которые несут два или три раза в год сразу по 6 и 9 яиц. Семейство уток одновременно и плодовито, и долговечно. Число их яиц редко бывает менее шести, а иногда доходит до 16 (Брем, Птицы, т. II).

Обыкновенная дикая утка кладет до 20 и 30 яиц. В некоторых тропических странах домашние утки в течение целой части года кладут ежедневно по одному яйцу. Дикие гуси высиживают в течение одного периода кладки от 7 до 14 яиц (id), между тем как утки, так и гуси обыкновенно долговечны.

Я наблюдал утку, которой было более 20 лет и которая тем не менее выглядела молодой и здоровой. Утки и куры, несмотря на свою плодовитость, достигают иногда 20- и 30-летнего возраста (Усталэ).

Могут возразить, что птицы эти в раннем возрасте подвергаются опасности от многочисленных врагов. Кто не видел, как коршуны, лисицы и другие хищники похищают цыплят, утят и вообще разных птенцов? Поэтому здесь долговечность можно бы объяснить приспособлением для сохранения вида, несмотря на частое истребление птенцов. Именно этим объясняет Вейсман долговечность плавающих и многих других птиц. Однако приходится признать, что во всех этих случаях долговечность нисколько не зависит от рисков, которым подвергаются птенцы, а что она установилась совершенно независимо. В противном случае виды, у которых птенцы так часто гибнут, вскоре исчезли бы.

Мы имеем подобные данные относительно животных предшествующих геологических эпох - животных, ныне вымерших.

Итак, долговечность плодовитых животных должна зависеть от особой причины, не связанной ни с плодовитостью, ни с уничтожением потомства. Причину эту следует искать в физиологических условиях организма, но ее нельзя отнести ни на счет продолжительности роста, ни на счет крупных размеров взрослого животного.

Рассмотрев некоторые гипотезы относительно продолжительности жизни, проф. Усталэ⁸ в своей крайне интересной статье о долговечности остановился на пищевом режиме как на причине этого явления. Он думает, что "существует известное отношение между способом питания и долговечностью. В общем, травоядные, по-видимому, живут дольше хищников. Это, вероятно, зависит от того, что первые легче и более постоянно находят вокруг себя все нужное для пропитания и не подвергаются, подобно хищникам, смене прожорливости и невольного голодания".

Действительно, многие примеры подтверждают это правило; так, слоны и попугаи, питающиеся растениями, чрезвычайно долговечны. Но рядом и многие другие животные, ведущие хищный образ жизни, живут поразительно долго. Многочисленные примеры показывают, что между птицами дневные и ночные хищники крайне долговечны. Вороны питаются падалью и живут также весьма долго.

Мы не имеем достаточно точных данных относительно продолжительности жизни таких хищников, как крокодилы; но несомненно, что они также живут очень долго.

Итак, причины долговечности следует искать в другом.

Для того чтобы прийти к каким-нибудь определенным выводам, необходимо бросить беглый взгляд на различную продолжительность жизни во всем животном мире.

------

¹ Histoire naturelle generale et particutiere, II, Paris, 1749.

² Долговечность человека и количество жизни на земном шаре, Париж, 1855.

³ Uber die Dauer des Lebens, Jena, 1882, S. 4.

⁴ Брем. Жизнь животных, млекопитающие.

⁵ Lecons sur la physiologie et I'anatomie comparee, 1870, IX, p. 446.

⁶ Archiv f. die gesamte Physiologie, Bern, 1903, 95, S. 606.

⁷ Sitzungsberichte d. k. preussischen Akad. d. Wissenschaften, 16 Jan., 1908. См. также: Archiv f. Hygiene, 1908.

⁸ La Nature, 12 mai. 1900, p. 378.

Дизайн сайта разработан KN Graphics